Вы используете устаревший браузер. Для более быстрого и безопасного просмотра веб-страниц обновите приложение бесплатно сегодня.

10.02.2012

Доктор Aibolit

Почему стал так популярен медицинский туризм? Почему самые обычные, самые рутинные исследования некоторые россияне проходят за пределами России, отдавая за это немалые деньги? Какие операции, какое лечение за рубежом оплачивает государство?


Об этом говорили на первом «Академическом часе» в «Российской газете» наши авторы и эксперты, которые в декабре прошлого года были избраны в Российскую академию наук и Российскую медицинскую академию наук. Участники встречи известны не только в нашей стране. Это специалисты с международным авторитетом. И клиники, в которых они трудятся, не уступают зарубежным.

Баграт Алекян: Не только в Москве и Питере появились клиники, в которых проводятся все известные в мире операции на сердце и сосудах. Они есть в Краснодаре, Новосибирске, Красноярске, Кемерове, Перми, Пензе. Но об этом не все и не всегда знают.

«Ты мне не Сталин»

Лео Бокерия, академик РАН и РАМН, руководитель Научного центра сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева:

Мне, как главному специалисту, приходится иногда подписывать разрешительные бумаги на лечение за рубежом. Причем эти бумаги составлены в других городах, где неизвестные мне специалисты смотрят больных. Часто, я в этом уверен, они составлены под чьим-либо давлением. В основном просьбы касаются детей с врожденными пороками сердца. Отвратительная ситуация! Ведь столько операций по поводу врожденных пороков у детей, сколько делается в нашем Бакулевском центре, не делается нигде в мире.

В Москве работает огромное количество агентов, у них распространенная сеть в Интернете, они проводят разные форумы. Цель одна: привлечь как можно больше пациентов для лечения в зарубежных клиниках. С ними сотрудничают многие наши врачи, в том числе известные, с высокими званиями и степенями. Приведу примеры.

Был у меня такой разговор: направить пациента на лечение в Прибалтику. Называют фамилии врачей, к которым хотят поехать. Я говорю: так эти врачи учились у нас, мы их учили. Или просятся в клиники Израиля к моим ученикам. Я знаю их потенциал. Они нормальные, хорошие врачи. Но чем они отличаются от тех, кто работает в Бакулевском центре? Лишь тем, что у них нет такой практики, как у нас. Здесь они оперировали по 200 больных в год, а там не более 50.

Спрашиваю: почему такой выбор? Ответ: посоветовали. И называют фамилию одного профессора, президента некоего профессионального медицинского общества. Я знаю этого человека, звоню ему, говорю: «Что ты делаешь? Помимо прочего, там 12 тысяч долларов им придется выложить за простую операцию! У нас за самую сложную, большую, государство, как известно, дает 7 тысяч долларов». Он в ответ: «Забудь эти благородные разговоры. У нас не советские времена, а ты не Сталин». У этого профессора был офис в одной из московских больниц. Может, теперь он закончил эту практику. Но такая система существует.

Буквально позавчера мне пришло письмо с просьбой направить человека на лечение за границу. Этот больной обследовался у нас в Центре, обследовался в Институте хирургии имени Вишневского. Заключительную рекомендацию подписал выдающийся сосудистый хирург академик РАМН Покровский: пациент неоперабельный.

К сожалению, и это во всем мире, есть категория неоперабельных больных. Им показана только паллиативная, поддерживающаяся терапия. Иного не дано. Так вот: начинаем выяснять, куда повезут нашего пациента, что ему предложено в зарубежной клинике? Выясняется никто и ничего ему предложить не может. Ему сообщают: вы приедете, мы обследуем и решим вопрос.
Цифра
15 000 россиян каждый год уезжают на лечение за рубеж

Решили?

Лео Бокерия: Паллиативное, то есть вспомогательное лекарственное лечение. Приведу еще один, правда, шестилетней давности пример. За 800 тысяч евро в известную клинику Берлина уехал ребенок для пересадки сердца. Ему за 120 тысяч евро проводят паллиативную операцию - ничего иного сделать было нельзя. Ребенок возвращается назад. А на имя Владимира Владимировича Путина поступает письмо о том, чтобы оставшиеся деньги остались в берлинской клинике, что она, клиника, готова их использовать для других российских пациентов.

Да, иногда за рубеж едут пациенты, чтобы избежать огласки своих болезней. Но нельзя не сказать еще об особенностях российского менталитета. Вспомним, наше отношение к загранице. В начале века, когда начали налаживаться какие-то отношения с зарубежными странами, россияне отправились в них на лечение. Традиционно: лечиться за рубежом престижно. Почему мы едим отдыхать за границу, а не в Туапсе? У нас мест для отдыха выше крыши, а едем в Карловы Вары.

В Москве работает огромное количество агентов. Цель одна: привлечь пациентов для лечения за рубежом и получить откат

Инфраструктура отсутствует...

Лео Бокерия: Какая инфраструктура! Ее же можно и нужно сделать! Мы каждый год вывозим из страны за рубеж несколько миллиардов долларов для лечения. Выгоднее найти этим долларам иное применение.
Зарабатывают на обмане

Баграт Алекян, академик РАМН, заведующий отделением рентгенохирургических методов исследования и лечения заболеваний сердца и сосудов Института хирургии имени Бураковского:

Известны цены на все процедуры в ведущих зарубежных клиниках. Известны имена специалистов, к которым стремятся попасть. Условно это стоит 1000 долларов. Но сплошь и рядом за эти 1000 долларов посылают не в эти клиники, не к этим именитым специалистам, а в обычные, порой посредственные клиники. Но как звучит! «Еду лечиться в Германию (в Италию, в Израиль»!

Компании зарабатывают немалые деньги на обмане людей. Вот, например, выехал человек оперироваться в Германию. У него проблема с тремя коронарными сосудами. В довольно заурядной клинике взяли с пациента деньги по полной катушке. Прооперировали один сосуд. Отправили на родину: приезжайте через месяц на второй сосуд. Пациент не знает, что можно сразу исправить все три сосуда. Он проходит через три поездки в Германию, через три операции. И платит, платит, платит.

Необходим санпросвет? Он может изменить ситуацию?

Баграт Алекян: Санпросвет, конечно, нужен. Изменить ситуацию в корне? Вряд ли. Манит комфорт, внимание в зарубежных клиниках. И структуры, которые организуют лечение за рубежом, это учитывают. Привлекают на работу специалистов, владеющих русским языком, с российским образованием.

Есть операции на сердце и сосудах, которые в России не проводятся, а только за рубежом?

Баграт Алекян: В последнее время не только в Москве и Питере появились клиники, в которых проводятся все известные в мире операции на сердце и сосудах. Краснодар, Новосибирск, Красноярск, Кемерово, Пермь, Пенза... Но об этом не всегда знают.
Откат за контракт

Амиран Ревишвили, академик РАМН, заведующий отделением хирургического лечения тахиаритмий Бакулевского центра:

В аритмологии многие годы было только хирургическое лечение, операции на открытом сердце. С середины девяностых появилась катетерная технология. Это уже не операция, это процедура, в проведении которой мы сперва уступали западным клиникам, американским. Часть пациентов уезжали в Германию. И это было оправдано - человек избавлялся от аритмии без операции.

Но последние десять лет Бакулевский центр проводит интервенционные процедуры на мировом уровне. Каждый год я беру 40 пациентов, которые были в клиниках Германии, Италии, и провожу им повторные операции. Причем гонорар там от 10 до 100 тысяч евро. А у нас никаких гонораров. У нас квоту для этих пациентов, поскольку тут высокие технологии, дает государство. Ее наполнение - 205 тысяч рублей.

В России есть учреждения, специалисты, которых не стесняются зарабатывать деньги на медицинском туризме, в том числе направляя пациентов на интервенционные процедуры для устранения аритмии. Определен 20-процентный откат за контракт, который заключается с пациентом и врачом. Этот врач сидит в одном из городов Германии, Италии, Америки.

В России почти миллион пациентов нуждается в интервенционном лечении аритмии. Необходимости отправляться для этого за рубеж, на мой взгляд, нет. Лично я никого никуда не направляю.

Но в зарубежной клинике пациента будут холить и лелеять. А у нас могут сутками не подходить к больному.

Амиран Ревишвили: Организация работы с пациентом у нас страдает. Не хватает больниц, поликлиник высокого класса. Отталкивают очереди, некомфорт, хамство. Беда нашей службы - дефицит санаториев, реабилитационных центров. Пациент после большой операции на сердце обязательно должен пройти полный курс реабилитации. И не только после операции на сердце! Скажем, у нас успешно проводится эндопротезирование суставов. Но вот пациент выписался из клиники. Реабилитация необходима. Но возможностей ее проведения в стране почти нет.

Факт

Продолжительность жизни онкологического пациента в Российской Федерации после постановки диагноза у мужчин в среднем – 61 год. Он проживает (по разным данным) 2,5-4 года. В Европе – 12-14 лет.

85 процентов аппаратов для лучевого лечения произведены в 80-х годах прошлого столетия. Их не только использовать для лечения нельзя, их просто включать нельзя!


От редакции

  ...Вот такой неоднозначный разговор состоялся на первом академическом часе в «РГ». В тот день в Москве был сильнейший мороз, высокое атмосферное давление. Естественно, не обошлось без разговоров о том, как в такие дни жить-выживать без ущерба для здоровья. Лео Антонович заметил: «Погода меняется к лучшему». В каком смысле? - спросили мы. Во всех, - ответил мудрый Бокерия

Запланируйте визит в наш центр

+7(495)268-03-28

Единый многоканальный телефон
понедельник - пятница с 8.30 до 17.30

ИНСТИТУТ КАРДИОХИРУРГИИ им. В.И. БУРАКОВСКОГО
Москва, Рублевское шоссе, 135
ИНСТИТУТ КОРОНАРНОЙ И СОСУДИСТОЙ ХИРУРГИИ
Москва, Ленинский пр-т д.8 к.7