Вы используете устаревший браузер. Для более быстрого и безопасного просмотра веб-страниц обновите приложение бесплатно сегодня.

14.12.2011

Везде ощущается нехватка пациентов

В Научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева в эти дни организована акция «Солдатское сердце», которая завершится в конце декабря. Ветераны Великой Отечественной войны могут пройти в клинике обследование и получить сертификат на бесплатную операцию. В интервью «НИ» директор центра Лео БОКЕРИЯ рассказал и о том, какую помощь врачи «бакулевки» оказывают сегодня маленьким пациентам с тяжелыми заболеваниями сердца, разъяснил суть новейших методик лечения и раскрыл смысл термина «африканский синдром».

– Сколько людей проходят через ваш центр, скажем, за год?

– Мы объективно являемся очень большой клиникой – за год через нас проходит почти 24 тысячи больных, которые подвергаются так называемым инвазивным вмешательствам. Сюда входят как операции, так и исследования, проводимые внутри сердца. Нашему институту в этом году исполнилось 55 лет. Мы были первым институтом сердечно-сосудистой хирургии не только в нашей стране, но и в мире. Коллектив устоявшийся – все врачи, работающие у нас на сегодняшний день, прошли здесь ординатуру и аспирантуру и остались работать. Кадры местные.

– Среди пациентов центра огромное количество детей с пороком сердца, есть и новорожденные...

– Это так. Как-то я оперировал месячного ребенка с крайне редкой формой порока сердца: между аортой и легочной артерией – большое окно, дефект межжелудочковой перегородки и аномальное отхождение правой коронарной артерии от легочной артерии. Благодаря наличию колоссального опыта, накопленного в стенах нашего центра, подобные операции проходят, как рядовые. В год мы оперируем 3,5 тысячи пациентов с диагнозом врожденный порок сердца, из них 1,8 тысячи – это дети до одного года. Я считаю, что сегодня удалось переломить сознание наших граждан. Какое мнение раньше бытовало? Пусть такой ребенок поживет до 8–10 лет, подрастет, окрепнет, а потом уже будем делать операцию. Как он может окрепнуть?! О чем вы говорите?! Согласно статистике, 71,5% детей с врожденным пороком сердца умирают в течение первого года жизни, а 36% – в течение первого месяца! Весь мир давно понял, что таким детям необходимо срочно делать операцию, после которой они долго и счастливо живут, практически ничем не отличаясь от своих сверстников.

– Если родители вовремя обращаются, можно помочь в 100% случаев?

– В 100% случаев не может помочь даже Господь Бог. Согласно статистике, 97% наших пациентов выписываются и становятся полноценными людьми. Существуют пороки сердца, при которых ребенок умирает в течение первых часов или первых пяти дней жизни. Например, синдром гиперплазии левого сердца, когда отсутствуют левый желудочек и митральный клапан, аорта представлена жгутиком в полтора-два миллиметра. Такой ребенок должен перенести трехэтапную операцию. К сожалению, смертность в таких случаях во всем мире – 20–30%. Но медицинское сообщество уверено, что таким детям необходимо помогать, поскольку 70% из них выживают. Есть такой врожденный порок – транспозиция крупных сосудов. Его тоже сложно оперировать. Или, например, тотальный аномальный дренаж легочных вен. Все это пороки периода новорожденности – самые сложные врожденные пороки сердца. И процент летальных исходов выше. Но если этих малышей не оперировать, то они умирают в течение первого месяца жизни. Мы рискуем. При этом сегодня в мире нет ни одной клиники, в которой бы одновременно был такой объем и детской, и взрослой помощи. Как правило, на Западе клиники специализируются или на взрослой, или на детской сердечно-сосудистой хирургии. Не так давно к нам обратились наши американские коллеги с просьбой провести тренинги для их хирургов на базе нашего центра.

– Как в целом у вас складывается сотрудничество с зарубежными медучреждениями?

– У нашего центра давние, еще со времен Бакулева, впервые пригласившего в Советский Союз первопроходца сердечно-сосудистой хирургии профессора Мелроуза, тесные отношения с зарубежными коллегами. Кстати, именно Мелроуз впервые остановил сердце во время операции. До него все операции проводились на сокращающемся сердце, что имело определенные минусы: кроме плохой видимости в процессе вмешательства, сюда можно добавить и формирование послеоперационной гематомы. Затем в течение 19 лет мы активно сотрудничали с ведущими американскими, французскими, немецкими, английскими клиниками. От нашей страны из трех почетных членов американского колледжа хирургов за его столетнюю историю (а всего там может быть сто почетных членов) двое – из нашего института. Имея такую большую практику, довольно легко выбирать наиболее интересные случаи, чтобы делать новые операции и применять новые материалы.

– Сегодня вы проводите все виды операций на сердце?

– Мы выполняем все существующие в мировой практике операции и имеем свои разработки. Одну из таких очень эффективных операций мы выполняем уже 11 лет. Существует такая болезнь – обструктивная гипертрофическая кардиомиопатия. Она, кстати, была у того молодого хоккеиста, который умер прямо на льду (имеется в виду 19-летний игрок омского «Авангарда» Алексей Черепанов, скончавшийся во время матча чемпионата КХЛ с чеховским «Витязем». – «НИ»). Как раз после того трагического случая об этой болезни и заговорили. При этом заболевании межжелудочковая перегородка очень толстая и сужает выход из левого желудочка в аорту. В желудочке развивается очень высокое давление. Заболевание сопровождается угрозой внезапной остановки сердца.

– Часто ли вы выезжаете в регионы и насколько это востребовано?

– Очень востребовано. Мы выезжаем по мере необходимости. Полной бригадой – два хирурга, реаниматолог, анестезиолог, перфузиолог, операционная сестра. Получается своеобразный мастер-класс на выезде. С каждым годом количество таких выездов будет уменьшаться, поскольку на сегодня в стране уже насчитывается 11 клиник, в которых делается более тысячи операций с искусственным кровообращением в год. Не так давно завершилась акция «Волна здоровья» – мы проводили рейд по малым городам, конечным пунктом были Чебоксары. На остановках специалисты осматривали маленьких пациентов с «нашими» заболеваниями и выносили вердикт: кого нужно лечить на месте, кого – отправлять в ближайший центр, а кого – в федеральное учреждение. Все обследования и консультации проводились бесплатно с использованием самого современного оборудования. Через благотворительный фонд «Лига здоровья нации» мы собираем пожертвования. На эти средства направляем детей на лечение, если им не хватает квот.

– Вы давно занимаетесь лечением аритмий. Какие новые методы появились в последнее время?

– Мы занимаемся проблемой аритмий с 1956 года, то есть со дня основания, а жизнеугрожающими желудочковыми тахикардиями – с 1979 года. В стране за год умирают внезапно 250 тысяч человек. Среди них, вероятнее всего, подавляющее большинство составляют люди, у которых возникла жизнеугрожающая тахикардия. Сегодня для ее лечения применяется имплантируемый кардиовертер-дефибриллятор – устройство, содержащее в себе мини-компьютер, который диагностирует желудочковую тахикардию и выдает разряд тока в сердце, после чего оно останавливается. В этом же устройстве есть электрокардиостимулятор, который запускает сердце. Когда сердце достигает минимума частоты сокращений, устройство выключается, и человек продолжает жить. Существует много желудочковых тахикардий, которые мы устраняем с помощью радиочастотного воздействия, – врожденная и некоторые приобретенные желудочные тахикардии. Если тахикардия сочетается с другим заболеванием сердца, то во время операции мы устраняем оба заболевания. В этом году в стране было использовано более тысячи имплантируемых кардиовертер-дефибрилляторов. К сожалению, это очень мало. Американцы дошли до цифры 300 имплантов на миллион населения. Представляете, какой показатель! Но лиха беда начало. Главное, что на сегодняшний день эта операция включена в высокотехнологичную помощь. Мы должны в кабинете электрофизиологии вызвать у пациента ту жизнеугрожающую тахикардию, которая у него периодически случается, прекратить ее и поставить имплантируемый кардиовертер-дефибриллятор. Элемент электрофизиологического диагноза нередко игнорируется, поэтому в мировой практике «вхолостую» поставленных дефибрилляторов, к сожалению, много.

– Ваш центр ведет научную работу?

– У нас есть ученая часть.

– Практикующие врачи в вашей клинике обязательно должны заниматься наукой?

– Мы не можем всех заставить. Но у нас в штате состоят 450 научных сотрудников, среди них много профессоров, лауреатов различных премий.

– Стволовые клетки в кардиологии сегодня используются только у вас?

– Думаю, что сейчас существуют учреждения, где также занимаются этим вопросом. Но мы были первыми и активно продолжаем работать в этом направлении. Мы все время ищем аргументы, способные доказать эффективность применения стволовых клеток. Несколько лет назад в мировой науке был период, когда пытались найти эту самую стволовую клетку, проследить ее. Мы пошли другим путем – это наше ноу-хау. Существует болезнь – аномалия Эпштейна, при которой три камеры сердца нормальные, а у четвертой правый желудочек очень тонкий: в его стенке нет мышечной массы и, как правило, распластанный клапан. 50 лет таким больным заменяли клапан, а правый желудочек так и не сокращался. Мы поняли: вот она – идеальная модель, на примере которой можно доказать, работают ли стволовые клетки, сколько их нужно вводить и каких. Имея магнитно-резонансный томограф, мы можем наблюдать, что введение стволовых клеток приводит к формированию мышечной массы в стенке правого желудочка. И это есть победа (улыбается).

– То есть современное оборудование помогает...

– Наш центр сегодня великолепно оборудован. У нас есть компьютерные, магнитно-резонансные и позитронно-эмиссионный томографы, эхокардиографы. Причем все в режиме 3D. Поэтому до операции можно рассмотреть структуру, например, клапана лучше, чем во время ее проведения, поскольку это изображение мы можем вращать во все стороны. Все это позволяет делать новые операции.

– Что, на ваш взгляд, страшнее – нехватка высококвалифицированных врачей или нового оборудования?

– Нехватка страшна не для медицины, а в первую очередь для общества. Очень важно, чтобы была правильно сформирована структура оказания медицинской помощи. Надо обращать внимание не только на обеспечение медицины оборудованием, но и на воспитание населения. За последнее время в стране открылся ряд федеральных центров сердечно-сосудистой хирургии, а больных они берут в соседних областях. Происходит следующее: в регионе, например, проживают пять миллионов человек и функционирует прекрасный центр, где проводится две тысячи операций, а должны делать пять тысяч. Почему? Мы точно знаем, исходя из данных статистики, что там проживают минимум пять тысяч человек, нуждающихся в операциях с искусственным кровообращением. Но проблема в том, что население не готово. Так называемый африканский синдром, когда человек доводит свое заболевание до крайней степени запущенности. 

– И что с этим делать?

– Многое в вопросе воспитания уже сделано. Например, созданы центры здоровья. Это места, где будут выявляться люди с высоким риском заболевания тяжелыми болезнями. На сегодняшний день таких центров насчитывается 502, и рассчитаны они на 50 тысяч человек. Масса людей, которые не хотят идти в поликлинику, поскольку не хотят показаться больными, пойдут именно в эти центры. Они придут туда, чтобы понять, какую физическую нагрузку им разрешается выполнять, каким видом спорта предпочтительнее заниматься. Для начала им посоветуют заняться лечебной физкультурой и пройти обследование, а потом дадут все необходимые рекомендации. Кроме того, сейчас создаются 502 детских центра. Конечно, в медицине не хватает денег. Я всегда привожу очень показательный, на мой взгляд, пример. Бостонская клиника является одной из ведущих, где лечат новорожденных и грудных детей с врожденным пороком сердца. Операция на открытом сердце у ребенка до года стоит 127 тысяч долларов. Мы же получаем на такую операцию 200 тысяч рублей. Что называется, почувствуйте разницу.

– Любой желающий может получить онлайн-консультацию на сайте вашего центра. Всегда ли, чтобы попасть к вам на операцию, приходится отстаивать длинную очередь?

– Никакой длинной очереди нет. Вам может показаться удивительным, но везде ощущается нехватка пациентов по федеральным квотам. То ли люди не знают, как можно получить квоту, то ли чего-то боятся.

Юлия Андреева

Запланируйте визит в наш центр

+7(495)268-03-28

Единый многоканальный телефон
понедельник - пятница с 8.30 до 17.30

ИНСТИТУТ КАРДИОХИРУРГИИ им. В.И. БУРАКОВСКОГО
Москва, Рублевское шоссе, 135
ИНСТИТУТ КОРОНАРНОЙ И СОСУДИСТОЙ ХИРУРГИИ
Москва, Ленинский пр-т д.8 к.7